Страшный старик

Центральное место в коллекции занимают главные герои новогодних праздников.

– На рубеже II и III веков нашей эры жил епископ Николай Мирликийский. Он пытался облегчить страдания неимущих, и сегодня мы знаем его как Николая Чудотворца, – рассказывает Наталья Ковалева. – Говорят, он подбрасывал деньги в окна бедняков. Однажды монетки попали в чулок, и так появилась традиция искать там сюрпризы.

В средние века в день святого Николая (6 декабря) дети выставляли за порог башмаки в надежде получить подарки. С распространением христианства это предписывалось делать на Рождество, 25 декабря.

– Во второй половине XIX века о рождественском волшебнике задумались и в России, – продолжает коллекционер. – Создавать образ «доброго деда» решили на своем материале, обратившись к язычеству.

Фантазия восточных славян сотворила старика с мешком и посохом, который должен был… внушать страх.

В мешке тоже были подарки, но языческий дед их не раздавал, а наоборот, собирал. И только у тех, кто щедро его одаривал, был шанс пережить зиму.

А истоки образа Снегурочки фольклористы предлагают искать в кельтских мифах. Чтобы задобрить Великого Старца Севера друиды приносили жертву – оставляли замерзать в лесу девушку. Знаковым моментом в эволюции Деда Мороза стал 1840 год, когда князь Владимир Федорович Одоевский издал сборник «Детские сказки дедушки Иринея», в который вошла и сказка «Мороз Иванович». Фольклорный персонаж превратился в литературного героя и стал не только карать, но и награждать.

В 1929 году в период объявления войны елке в опалу попали Рождество и Дед Мороз. К устоявшейся традиции вернулись после выхода статьи кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Павла Постышева, который предложил организовать для детей «хорошую елку». И в 1937 году в Колонном зале Дома Союзов в Москве впервые встречала гостей главная елка СССР. Именно 1937 годом датируется елочный шар из коллекции Ковалевой с изображением Деда Мороза.

«Ручной» дедушка

В советское время заказы на изготовление фигурок новогодних персонажей, которые ставили под елку, получали артели.

– Их производили в России, Украине, Белоруссии, Грузии, Казахстане, – перечисляет героиня материала. – На фабриках, где изготавливали бумагу, картон и стекло, тоже оборудовали цеха для производства новогодних игрушек.

Деревянную основу обматывали крафт-бумагой, нитками, затем приделывали ноги, голову и «надевали» наряд из ваты. После войны появились игрушки из прессованных опилок и папье-маше, а в 1970-х годах – из пластмассы и пенопласта.

Один из самых старых Дедов Морозов в коллекции Ковалевой был сделан в московской артели «Парижская коммуна» в начале 50-х годов прошлого века. Не имея возможности отшлифовать посох, мастера «вручили» старику обычный прутик.

К слову, для создания новогодних персонажей использовался ручной труд. Механизированной операцией была только штамповка лица игрушки из папье-маше. Разрисовывались лица тоже вручную.

– Рисовальщицы получали небольшие зарплаты, но к своему делу относились с душой. Например, тщательно прорисовывали радужку, зрачок, белки глаз, брови и ресницы, используя несколько красок, – замечает коллекционер. – Кроме того, изображали мимические морщины, поэтому отыскать две одинаковые игрушки практически невозможно.

Со временем процесс упростился. Так, у Деда Мороза, произведенного на Яро­славской фабрике игрушек в 1970-е годы, глаза уже выглядят как точки.

– При Научно-исследовательском институте игрушки в Москве с 30-х годов прошлого века действовал худсовет, и каждый проект рассматривали с пристрастием: верно ли одет дедушка, куда направлен его взгляд и так далее, – продолжает Наталья Ковалева.

Впрочем, такой подход тоже не предполагал наличие игрушек-близнецов. Например, Дед, произведенный в Красноярске, одет в плюшевую шубу. А у Мороза, изготовленного на киевской фабрике «Победа», было две Снегурочки – городская и сельская девочки. У Ковалевой имеются обе версии. Еще один новогодний персонаж – артельный гипсовый Дед Мороз начала 1950-х – хранит внутри бутылку из-под водки. Спиртное есть и среди подарков, которые он несет в корзине. Не задумываясь, Наталья Ковалева приобрела однажды и Мороза, вырезанного из цельного дерева предположительно белорусским мастером.

– Игрушка не заводская. Пятиконечные звезды на шубе указывают на то, что она относится к советскому периоду, – поясняет коллекционер. – Мастер точно передал страшную суть старика – мол, с таким шутки плохи.

Лечение «синдрома сфинкса»

Редкая игрушка попадает к Наталье Ковалевой в идеальном состоянии. По большей части их приходится реставрировать.

– Реставрацией я занимаюсь уже 12 лет, – рассказывает героиня материала. – Чаще всего игрушки страдают от «синдрома сфинкса» – у них отбиты носы.

Питерским пышноусым Дедам Морозам из папье-маше Наталья возвращает форму с помощью распорок-каркасов. Пенопластовому старику, «прибывшему» со свалки, она вернула бороду и нос, но не стала устранять потертости. Коллекционер убеждена: такие вещи должны сохранять приметы времени.

– А еще мне приносят на реставрацию игрушки, не представляющие особой ценности. Однажды я спросила: «Зачем?» – и услышала в ответ, что это «семейный дед». Он стоял «в нашем детстве под елочкой». Так что эти игрушки очень важны и для уютной атмосферы в доме, – резюмирует Наталья Ковалева.

Виктория ДАШКЕВИЧ, фото автора